Прямо сейчас я нахожусь в центре анекдота, который начинается так: зашли в бар англичанин, испанец, турок и русский(ая). Завтра расскажу, чем закончится. ))
Пока хочу сказать, что заметила, что стереотипы куда лучше заметны по мужчинам, нежели чем по жещинам. В нашем интернациональном коллективе они цветут пышным цветом )
Highlight of the night - турок рассказывает про связь мидий и менструации.

Благодаря Гарри Поттеру и Натуззи я теперь не смущаюсь, видя в каждом кафе тут Elderberry лимонад! Я всегда верила, что львиной долей своего образования я обязана слэшу )))

Вообще поняла, путевые заметки возможны только в путешествии в одиночестве. Так сел в кафе и болтаешь со спутником, а так - в дайри.
Только что познакомилась с очень милой парой англичан. Он работал в транспортной отрасли, она была в России в 70х годах и очень интересуется историей сталинского времени. Поговорили о колыме, российских олигархах, метро, Архангельске и русской кухне. Интересно было послушать про впечатления о России 70х от иностранца. Говорила, что самое странное было - совершенно пустые тихие вокзалы и закрытые на замок двери в вагонах на протяжении всего пути.
Вообще англичане либо больше всех путешествуют, либо просто общительнее всех. Но почти в каждой стране мы обязательно встречали пару англичан-пенсионеров. Или даже не одну))

It's a fucking boat!

Только я так могла! Забронировала левый отель для визы на выходные и не успела перебронировать со всеми этими болезнями. Ну думаю, ладно. Приезжаю - а тут лодка
И группа из трускавца с очень общительным гидом, который не дает мне общаться с персоналлм, вечно перебивая и говоря, чтоб я лучше спрашивала его и по-русски.
Но лодка! Сижу сейчас на палубе, смотрю на Дунай, слушаю Элвиса.
Лодка!

Вчера схватила приступ. Лежу такая вечером, приготовилась терять сознание уже, и тут думаю. Найдут меня через неделю, а в квартире же дикий срач. Как же стыдно то будет перед людьми! Так взбодрила меня эта мысль, что сознание тут же нашлось обратно. Но мысль осталась... Теперь есть мотивация на уборку

Тем же вечером думала про готовку. Это, между прочим, связанными между собой вещи! Очень логично все.
Так вот, когда я говорю кому-то, что не умею готовить совсем, они смотрят на меня странно и по лицу вижу, что считают, захоти я, смогу научиться. Я один раз подруге провела сравнение, говорю, для меня научиться готовить - как для тебя программировать. Она, махровый гуманитарий с паническим страхом перед любой техникой, посмотрела на меня строго и сказала, что вещи эти сравнивать нельзя.
А я ведь на самом деле даже иногда пытаюсь! Ну там раза два в месяц. Вот недавно я купила себе капустные котлеты! Полуфабрикаты. Их было четыре. Три раза я закидывала невод, три раза котлета оказывалась в унитазе. И ведь каждый раз то кажется, что вот он бесценный опыт, который поможет мне сделать следующую съедобной!
Или вот недавно омлет пыталась сделать. Я не знаю, что это - но он у меня вытекал странной массой сначала на сковородке, потом на тарелке. Есть это было невозможно, ушло в унитаз вслед за котлетами.
Желание экспериментировать пропало еще месяца на два.

А ведь считается, что кулинария - навык, который доступен всем по дефолту. Ну хотя бы в той степени, чтобы пожарить себе полуфабрикаты. Чувствую себя фикрайтером, который плачется о том, что это был его первый фик. Но нет... Это были даже не первые мои котлеты, а результат все там же!

Как вообще возможно заставить себя работать после обеда?..
У меня было супер продуктивное утро, но сейчас я сижу и рассматриваю крылья вот в этом смайле - - уже пять минут и не могу даже страничку закрыть.

чтоб был не настолько бесполезный пост.
Новая фандомная классика гарридрак пост-DH - 280 фиков, написанных после выхода последней книги.
Я читала из них, наверное, процентов 30, пробежалась глазами по списку авторов и могу сказать, что подходить к нему надо с осторожностью
фики очень разные, некоторые я бросала на третьем абзаце, некоторые перечитывала по второму разу с удовольствием. Но все же. 280 фиков, которые прошли хоть какой-то фильтр - это уже благо.

Я кошмарно пьяна! Но флешмоб святое.

Message from God to Naya K: "I'm always watching over you, but... you're boring." en.shindanmaker.com/214405

истину глаголит, сволочь

Считаю, все программисты с детства должны воспитываться в условиях жоских и тяжелых. Чтоб выбить всю восторженность из них. Потому что восторженный идиот - это само по себе ужасно, но восторженный идиот-программист - это так просто пиздец.
Это я про себя, если что.
Зачем-то три года назад пришла мне в голову светлая мысль облагородить один из алгоритмов. Сделать его Красивым! Стрелять надо было уже тогда и сразу в голову.
Алгоритм из 250 строчек стал 50, я гордилась тем, что изобразила рекурсию на языке, который рекурсию не изображает в принципе. Тут бы мне и задуматься, что не спроста.
Хрен вам.
Через три года имеем утерянный в пучине переездов/обновлений/новых версий скрипт того кода на 250 строк. Имеем менее восторженного идиота в виде меня и жесткое убеждение: "Работает? НЕ ТРОГАЙ!". Потому что не работает теперь. А эти 50 строк совершенно нечитаемы, весь это красивый алгоритм - это идиотская замудреная ересь в моем репертуаре (вы думаете, я только фики так пишу? Ха-ха. нет, я так и программирую тоже! ) И исправить в этих 50 строках ничего нельзя, рекурсия, мать ее, не оставляет особого простора.
Ну вот и что теперь. А теперь надо возвернуть обратно 250 строчек длинного, но ПРОСТОГО, ПОНЯТНОГО, ЧЕТКОГО алгоритма.
Учись, называется, Ная писать проще. И байты к тебе потянуться.

Наконец вырвалась и выпила кофе. Теперь можно гнать. Кофе было много, поэтому гнать буду долго

К тридцати годам я наконец-то научилась правильно понижать градус. К сожалению, не всегда это бывает удачно, но, боюсь, институтских загулов уже никак не повторить.

Вот возьмем фэндом. В последнее время чтение френдленты напоминает дикую поездку по серпантину с очень нервным пассажиром, который постоянно переключает радио-станции. Только ты подготовишься вписаться в поворот, как - бах, и тебя роком по голове. Только выдохнешь и осознаешь следующий виток, как - бах, пошел шансон. А слева, между прочим, никаких бордюров. И вроде бы ты тоже не прочь покататься по серпантину, особенно-то без бордюров, но у тебя то горы давно исчезли за горизонтам, и степь да степь кругом. Я в последнее время люблю зарекаться. Это в юности казалось "нет-нет, никогда", но в юности просто не понимаешь, в чем весь прикол. А прикол в том, чтобы заречься - а потом посмотреть, как дело обернется. К сожалению, чем дальше, тем безынтересные оборачиваются дела. Наверное, зарекаться я тоже научилась правильно и с пониженным градусом. В общем. Не получается, как раньше, так, чтобы грудью на амбразуру и вперед на баррикады. Фандомы стали той чашкой чая перед сном, которая хороша и своевременна, но бежать в три ночи в магазин за сахаром все равно не станешь. Считаю, это есть хорошо.

Или вот еще тема. Повышенное критическое отношение к... ой, да ко всему. Если уж выбирать (хотя кто выбирает?), я бы предпочла самоиронию. При этом все равно можно делать/говорить все, что угодно, только понимать, что же ты на самом деле делаешь/говоришь. Изначальное критическое отношение, к сожалению, сильно ограничивает выбор. С этим тяжело. Вот, например, захотелось мне недавно почитать фэнтэзи. Обычную, стандартную такую фэнтэзи. Чтобы мужчины с мечами, девушками в платьях и обязательно магия и судьба мира на кону. Я решила пойти по классике, классика же не подведет. Я начала с Хроник Амбера, причем для чистоты впечатлений взяла их в оригинале. Я не смогла. Я взяла Сапковского, тут уж чистоты не получилось, но я все равно не смогла. Я пошла на сообщество "что читать", прошерстила весь тег "фантастика" и взяла по отзывам некоего Аберкромби. Про этот пиздец я вообще молчу, но главное - я опять-таки не смогла. А ведь хочется, чтобы как в четырнадцать лет, прочитал три абзаца, пришел в себя через два месяца, а на дворе откуда-то лето. И ты такая "как я здесь оказалась?". А получается читаешь несколько страниц, оглядываешься на счет и думаешь "ну вот еще один хреновый обед". А ведь я знаю минимум трех человек, которым еще хуже. И вот знаете, я сразу перестала их бояться или переживать, что они высказываются по темам, мне близким. Им тяжело, у них хреновых обедов еще больше, чем у меня.

И вот еще тема. IRL, так сказать.Очень часто раньше переживала, когда мне казалось, что отношения не равноценны. Теперь совершенно не переживаю, просто выравниваю дистанцию. Обычные геометрические построения оказались, ничего сложного. За аксиому принимается, что точка контакта должна быть равноудалена от обоих. Этим методом, оказывается, решается наибольшее количество проблем.

В общем. Понижаю градус!

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

У меня был заготовлен совсем другой драббл, я поэтому не очень понимаю, как вышло то, что вышло. Недосып и программирование в ночи!

Заявка была от Асато "встреча после долгой разлуки". Это не совсем то, но подразумевается.
но лично Асато я советую не читать ) сорри!

читать дальше
Когда много спишь, сны твои заселяются призраки так, словно это не сны вовсе, а дома с привидениями из трешовых фильмов ужасов. Когда много спишь, ты умеешь управлять призраками не хуже, чем охотники за привидениями.

Впервые Артур создал эту комнату, когда встретил своего бывшего учителя по математики на одной из вымышленных улиц. Он протирал очки краем джемпера, щурясь на солнце. Джонс, вспомнил Артур, рассматривая затертые лацканы его пиджака и нелепые булавки, во множестве наколотые на карманы. Они называли его ежом из-за этих булавок.

Он бы застрелил его, не задумываясь. Но такие проекции, проекции знакомых людей, были как мячики, отскакивающие от стен. Ты мог стрелять в них каждый раз, но они появлялись снова и снова. И поэтому он решил проще, он решил, что если не можешь уничтожить – изолируй.

Он построил дом, он поставил решетки на окнах, он оставил Джонса в нем и забыл о нем на несколько лет. Но Джонс привел за собой других призраков, словно подсознание Артура было вечеринкой со свободным входом для проекций людей, которые давно умерли или давно ушли из его жизни. Когда рядом с Джонсом поселился отец, Артур просто достроил еще один этаж.

Ему не казалось это странным. Он заносил свой дом с привидениями в графу побочных эффектов и радовался, что хотя бы не страдает бессонницей, как многие в этом бизнесе. Он отвел Коббу, с которым не разговаривал уже несколько лет, целую пристройку, проставив по центру гостиной большой кульман и бесконечный запас карандашей в ящиках. Он с удивлением отмечал, что Джонс все больше и больше времени проводил с кассиром из супермаркета, где Артур покупал продукты. А Кобб жарил во дворе барбекью, внимательно прислушиваясь к советам отца Артура и его старшины из армии. Старшина смолил одну за одной, заплевывая бычки, и зычно приказывал переворачивать мясо.

Когда на чердаке поселился Имс, Артур уже не удивлялся.

Иногда, когда ему становилось особенно скучно или когда он напивался, Артур заходил во двор, отпирая большой амбарный замок ключом, и садился на скамейку.

- Никак не вяжется у меня это дело, - говорил он в пустоту.

И рядом садился Джонс, все также протирая очки и поднимая их над головой, проверяя на чистоту. А с другой стороны садился Кобб, хлопая его по коленке и поджимая губы. А на против на раскладном стульчике с огромным фотоальбомом располагался его отец, перелистывая страницы и тыча пальцем в потрескавшиеся черно-белые фотографии. А Имс по-турецки устраивался прямо на газоне. И Артур слушал, что они говорят, или не слушал. И смотрел, как кассир из магазина спорил с его лучшим другом из школы о том, кто круче – янкиз или рейджерс, и думал, что это именно то, что ему не хватало – найти для этой работы правильного питчера.

А однажды Имс завел собаку. Золотистого лабрадора по кличке Коломбо. И в какой-то момент Артур даже захотел позвонить настоящему Имсу и спросить, как бы тот назвал своего пса. Но они не виделись с Имсом почти столько же, сколько не виделись с Коббом. И поэтому он не позвонил, только наполнил холодильник собачьим кормом и поставил на кухне миски. Пусть это была всего лишь проекция собаки, но зачем оставлять ее голодной.

А однажды он зашел в сон ночью, и все окна были темные, только решетки чуть отсвечивали в лунном свете. Он поднялся на чердак и зашел в комнату Имса без стука. Он подумал, что стучать в собственном подсознании немного глупо.

- Как ты думаешь, - спросил Артур, садясь на кровать, - если я позвоню тебе там, что ты скажешь?

Имс беззвучно перевернулся на спину, и хоть в комнате было совершенно темно, Артур видел его также ясно, так же отчетливо, как при самом ярком солнечном свете. Он видел его так хорошо, как можно было только во сне.

- Я скажу, что давно было пора? – спросил Имс. И Артур молчал, разглядывая его, думая, насколько поверхностным, оказывается, было его подсознание.

- Или я скажу, что порядочные люди не звонят среди ночи, - нахмурился Имс, приподымаясь на локтях. – Или я скажу, что занят и не могу говорить.

Он вглядывался в Артура и продолжал подбирать фразу за фразой, словно пытался найти тот единственный ключ на огромной связке, который откроет запертую дверь.

- Или я скажу, что прошло слишком много времени.

Коломбо запрыгнул на кровать и улегся в его ногах. Артур потрепал его по загривку и вышел, стараясь не скрипеть половицами, чтобы больше никого не разбудить.

Однажды они напились с его школьным приятелем под большой яблоней, которую посадила Мол, и которая вымахала за всего три месяца в огромное дерево. Он не помнил, как его звали, не помнил почти ничего из того времени. Только что они сидели вместе на химии и переливали фиолетовую жидкость из одной пробирки в другую. В реальности приятелю уже давно перевалило за тридцать, и Артур не знал о нем ровным счетом ничего. Но тут он сидел, привалившись к яблони, отковыривал ногтем этикетку от бутылки и приговаривал:

- Не, чувак, ты не прав. Если все время сидеть на скамье запасных, так тебя ни в один колледж не возьмут. Будешь чистить бассейны до конца своей жизни.

По его щеке полз муровей, лавируя между веснушками, как заправский сапер. Его подсознание было тем еще минным полем, думал Артур.

Первым исчез кассир. Пропал из дома, словно его и не было никогда. Перестали появляться пустые коробки из-под пиццы, больше не воняло марихуаной, и зеркало в ванной теперь всегда оставалось чистым. Артур не придал этому значения, подумал только – ну и хорошо, Коломбо больше не будет рвать протухшей пиццей, и Имс больше не будет переживать.

А потом исчез отец. И вместе с ним все фотографии, развешанные по стенам, расставленные по полкам и по тумбочкам. Мясо у Кобба теперь получалось куда хуже, и даже страшина говорил уже не так громко, словно теперь он просил, а не приказывал.

Артур поднимался на чердак, стоял посреди комнаты, сжимая поводок Коломбо в руках, и смотрел на Имса. Он думал, если не уходить, если не сводить с него глаз, сможет ли и он исчезнуть вот так, растворится как привидение, которого никогда не было.

- Ты, главное, не дрейфь – хлопнул его плече старшина, прежде чем уйти вслед за кассиром.

А Имс сел перед ним по-турецки и, бросив Коломбо палку, покачал головой:

- Не слушай его. Американская армия еще никого ничему хорошему не научила.

Предпоследним ушел Кобб, захватив с собой мангал, кульман и целую пристройку. А Артур перестал запирать ворота, потому что оставался только Имс. Тот все равно мог вскрыть любой замок. Они сидели по ночам на веранде и смотрели, как Коломбо носится за сверчками.

- Я уйду завтра, - сказал однажды Имс, вытирая о штанины руки, испачканные в собачьем корме.

И Артур только кивнул. Он ждал этого еще с того самого момента, как перестал спотыкаться о разбросанные по дому коробки из-под пиццы.

- Коломбо я возьму с собой, - добавил Имс.

И Артур опять кивнул. В распахнутые окна без решеток лился солнечный свет.

- В этом доме стало традицией говорить на прощание всякие банальности. Я тоже скажу, - объявил Имс и, подойдя к Артуру вплотную, щелкнул его по лбу. – Слепой призраков не боится. Радуйся, что к тебе наконец начало возвращаться зрение

И, стоя посреди пустого дома, в котором не осталось ни мебели, ни окон, ни даже скамейки перед домом, Артур думал, какое из тех «или» все же выберет настоящий Имс.