... и запись открыта только 13 человекам ладно, я ее открыла ) все равно СК и уже все френдленты промотали )))
(ну и просто я уже задолбалась думать, что с этим делать)

Название: Ремарки на полях
Фандом: РПС, СПН
Автор: Naya K
Бета: Тэнки (спасибо ей за это огромное!)
Пара: Дженсен/Джаред, Дин/Сэм - кто как увидит
Жанр: character study.
Рейтинг: PG
Предупреждения: сюжета нет!!! вообще нет сюжета, чистое character study с примесью идиотизма и пафоса.

Ремарки на полях
*
Дженсену шесть, и, когда он стоит по центру маленького бейсбольного поля на школьном дворе, ему кажется, что вселенная вращается вокруг него, спутником проносится мяч, солнцем горят прожектора, а пятки отрываются от земли из-за невесомости.
Он чертит на карте Далласа каракатиц-инопланетян, прорисованных маркером, с толстыми черными руками, и головой там, где его дом. Голова улыбается ртом его улицы, глазами двух магазинов и точкой носа его двора. Руки протягиваются до самой школы, ступни ног касаются реки. Дальше реки он в жизни не заходил.
Ему шесть, и он любит вафли с кленовым сиропом, пугать родителей, разрисовывая лицо цветными фломастерами, и свою карту Далласа, потому что на ней – его вселенная.

*
Дженсену двенадцать, и ему жмут новые ботинки. В общем и целом, это самая главная его проблема на сегодняшний день. Ботинки, живущие своей жизнью и считающие ее отдельной от жизни Дженсена.
Дженсен собирает стикеры, на которых ведет переписку его семья. Он осторожно отдирает их от холодильника и раскладывает согласно цветам. На красных мать оставляет поручения. На желтых переписываются Маккензи и Джош. Дженсен всегда пишет на чисто-белых.
Дженсену двенадцать, под его кроватью – пыльная бейсбольная бита и перчатка, на стенке четырнадцать фотографий различных мотоциклов, а в шкафу – большая коробка, полная стикеров, потому что на них – его Земля.

*
Дженсену девятнадцать, и съемочная площадка собирается вокруг него пыльными складками декораций, нависает небом софитов, сжимает кольцом камер и микрофонов. Он стоит по центру комнаты с двумя стенами из четырех, и съемочная команда вертится вокруг него поясом астероидов. Внутри круга, выстланного зеленым ковром, тишина.
Дженсен придумывает себе подпись, разрисовывая тетрадки разными закорючками, выезжающими за поля, взлетающими за линии, падающими за край – небо, полное черных птиц. На четвертой странице он останавливается. Размашистая, полненькая, будто выпившая бутылку молока, подпись становится точкой отсчета его новой жизни.
Сначала он с любовью выводит ее под каждой фотографией, газетной вырезкой, в блокнотах и записных книжках фанатов, на заборе съемочной площадки и на салфетках, когда задумывается.
Подпись теряет размашистость уже через два месяца, блеск уже через три, значение уже через день.

*
Дженсену двадцать семь и…

*
Дину двадцать шесть. И он рассматривает покосившиеся дома, поля, раскинувшиеся разноцветной скатертью, и красные, похожие на крошащийся кирпич, горы из окна Импалы, когда едет к Сэму в Стэнфорд.
Дину восемнадцать. И он носит в карманах длинные, похожие на сопли, связки ключей, и металлические крышки от пивных бутылок.
Дину одиннадцать. И он вырезает перочинным ножиком пентаграмму на рукояти Беретты.
Дину четыре, когда он выбегает из горящего дома с Сэмом на руках, и ему кажется, что он вот-вот уронит его, одеяло вместе с Сэмом выскальзывают из рук, а дом взрывается прямо в его лицо.
*
… и Дин рождается.

*
Джареду шесть, и он мечтает стать полярником. Или космонавтом. Или водолазом. Он еще точно не решил, но надеется успеть попробовать все. У него есть маска с трубкой, рация, по которой он постоянно ведет разговоры с открытым космосом, и несколько открыток, где только солнце и снег.
Он любит лазать по деревьям, потому что с них видно крыши, столько крыш – что не сосчитать. Он любит центральную площадь Сан-Антонио, потому что когда столько людей говорит одновременно - он не понимает ни слова, будто находится в другой стране, где все говорят на незнакомом ему языке. Он любит отцовский офис, где все настолько прозрачное, и стеклянное, и металлическое, и ровное, что напоминает ему космический корабль.
Джареду шесть, он едва умеет читать, ненавидит считать и знает несколько сотен слов на совершенно разных языках, потому что они – мир за пределами Сан-Антонио.

*
Джареду одиннадцать, и его родители устало смотрят на очередное замечание из школы за плохое поведение. Он всего лишь налил чернил на учительский стул, да вместо указки подложил удочку, потому что все в школе давно кличут историка Рыбаком. И все в классе смеялись, и хлопали его по спине.
Ему нравится, когда вокруг смеются. Смеющиеся лица похоже на яркие, смазанные пятна краски, на картины, рассыпающиеся на цвета, если отойти чуть подальше. И ему нравится рисовать самому, ему нравится держать кисточку, ему нравится смешить.
Джареду одиннадцать, и он вполне уверен, что сможет поименно назвать всех учащихся своей школы, да и не только своей, он любит узнавать людей, потому что они – мирза пределами его семьи.

*
Джареду восемнадцать, и по миру расходится ударная волна его рукопожатий. Он разлетается по странам рекламными снимками, фотографиями на обложках журналов, переписанными с кассет сериями и толстыми боксами ДВД.
Он пробует роль за ролью, вживаясь в образы, влезая в шкуры ученых, преподавателей, певцов, полярников и космонавтов.
Джареду восемнадцать, он просматривает фильмы, думая о том, как бы он мог сыграть в них, прочитывает сценарии, представляя, как будет выглядеть на экране, примеряет к себе тысячи разных имен и характеров.


*
Джареду двадцать три и…

*
Сэму двадцать два. Он учится в Стэнфорде на юридическом факультете.
Сэму двадцать два. Он не разговаривал со своей семьей четыре года и считает, что отец его ненавидит, а брат не понимает.
Сэму двадцать два. Его девушка сгорает в огне, таком же ярком, таком же сверхъестественном как тот, в котором сгорела его мать.
Сэму двадцать два, когда его брат вытаскивает его на первую за четыре года охоту.

*
…и Сэм есть.

*

На съемочной площадке все говорят по-английски, еще десять человек знают немецкий, пятеро – итальянский, двое – испанский, девять – французский и четверо – арабский. На языке Дина и Сэма говорят только двое.

*
- Черт возьми, Сэм, эта ведьма порядком заставила меня поволноваться, - говорит Дин, хлопая ладонью по барной стойке.
- Это потому, что сначала ты решил за ней приударить, - усмехается Сэм.
Они только что изгнали очередного демона. И теперь на скуле у Сэма раздувается большой синяк, расходящийся во все стороны красными змейками капилляров, а Дин то и дело морщится от боли в боку. Оба радуются. Синяки и шрамы после охоты, как фотографии, доказывают историю.
- Позвони Бобби, скажи, что мы берем неделю отпуска, пусть шлет координаты кому-нибудь еще.
Сэм ковыряет ногтями ссохшееся пятно из-под ликера.
- Уже есть планы?
- Уже есть билеты.
Дин ухмыляется и подмигивает ему из-под рассеченной брови.

*
- Куда билеты то? – спрашивает Джаред, с размаху падая на большой диван в трейлере.
- На концерт Оззи Озборна, - Дженсен показывает ему две бумажки, сложенные в знак «виктории».
- Уговорил, позвоню Эрику.

*
Для Дженсена Дин – это столик под окном, из которого открывается совершенно другой вид на двор. Если выйти из дверей и посмотреть на сад, в жизни не увидишь рисунок, который образуют клумбы, ветки деревьев и корешки лопат. Дин не само окно, только стол, сидя за которым можно смотреть. Выходя из комнаты, он закрывает ее на ключ. Так же, как закрывает свою комнату Джаред. Они встречаются в коридоре, стоя спиной к белым запертым дверям. Дженсен не знает, кто или что для Джареда Сэм. Их ключи не подходят к дверям друг друга.

*
Они выруливают на улицу с односторонним движением, Дин паркуется. Сэм устало выходит из машины, громко хлопая дверью в раздражении.
- Опять это место? – недовольно спрашивает он, не двигаясь.
- Таков был уговор, - широко улыбается Дин.
Спуститься по ступенькам на три пролета, обогнуть статую мужика с членом в виде вешалки, открыть стеклянные двери с надписью на одной из створок “Fuck i”, а на другой “s all we do”, протиснуться мимо двух охранников в кожаных жилетках, стоящих на входе, как огромные статуи над речкой из фильма «Властелин Колец», раскрыть руками занавес из людских тел, и они внутри.
На четырех платформах, соединенных по принципу «скажем нет геометрии» танцуют девушки, зеленый смешивается с красным, рождая не желтый, а почему-то фиолетовый, басы трясут пол и переворачивают все внутренности.
- Один час, и мы отсюда уходим, - предупреждает Сэм, потирая виски.
- Уйдем, не вопрос, не знаю только насчет мы и насчет вместе ли, - подмигивает Дин, опускаясь на стул перед самой сценой.
Танцовщица закидывает шарф на шею Сэма и тянет к себе. Сэм выскальзывает из-под него и отходит назад, сжимая губы.
- Сэм, ты похож на выпускника приходской школы, - тянет Дин, заказывая выпивку.
- А ты на тупого героя американский боевиков, которого обязательно шлепнут в кровати стриптизерши, - бурчит Сэм, не приближаясь к сцене.
Ровно через час они садятся обратно в машину. Джаред скидывает куртку Сэма и потягивается.
- Черт, одно развлечение было - смотреть, как тебе приходилось корчить эту глупую довольную рожу, - смеется он.
Дженсен складывает темные очки и кожанку на заднем сидении.
- Трудно было ныть все время, да, Джаред? – улыбается в ответ он.
- Ладно, поехали домой.

*
Джаред рассказывает всем и каждому про Сэма, про Дина, про нечисть и про все те города, в которых они не были, но были. Шутки со съемочной площадки превращаются для него в способ общения, способ передачи информации на расстояния. Он звонит Сэнди и тараторит слово за словом о том, как их новый монстр серии вылил на костюм вишневый сок и получился вместо черного в красную крапинку.
- Как ты там? – спрашивает его Сэнди.
- Отлично! Вчера поставили диск с записью рычания монстра на быструю промотку. Прикинь, что со всеми было, когда он не зарычал, а запищал? Я думал, Дженсен лопнет, так он смеялся.
- Как погода?
- Отлично! Спорим с Дженсеном, кому следующим сниматься нагишом на природе в пятнадцать градусов мороза. Я всегда говорил, Крипке, как йода, любит проявление нашей силы, - слово «сила» Джаред протягивает со смехом.
- А…
- Сегодня снимаем сцену в подвале. Боюсь, Дженсен опять слетит со ступенек, - когда Джаред смеется в трубку, он способен заглушить даже шум центральной улицы Лос-Анжелеса.
- Звони еще, - говорит Сэнди.
Джаред вешает трубку.

*
Для многих актеров роли – вроде костюмов или стиральных машинок, закинул себя в такую, и выходишь чистым и новеньким. Или вроде марок, которые осторожно коллекционируют в больших альбомах. Джаред и Дженсен не менее странные. Дженсен, к примеру, порой любит спрашивать Дина: «Эй, мужик, ничего, что я немного побуду тобой?», а Джаред расписывает одной из подруг Сэнди Сэма, как одного из своих приятелей.

*
- Эй, Сэмми, подай мне пива из холодильника, а? – Дженсен развалился на диване перед телевизором и лениво переключает программы.
Джаред ставит ледяную бутылку прямо ему на макушку, разжимает пальцы, и бутылка скатывается Дженсену на колени.
Джаред садится рядом и с широкой улыбкой делает глоток пива. Дженсен в отместку переключает с фильма на ночной канал с эротикой.
- Ндаа… Кому бы что, а тебе, Дин, только б голые бабы, - протягивает Джаред.

*
Иногда Дженсен думает, почему в завещаниях нельзя перечислять сыгранные роли. Вроде «в случае мой смерти Дина Винчестера прошу передать Джареду Падалеки, доверителем выступит Эрик Крипке». Иногда ему хочется проследить за судьбой персонажей куда сильнее, чем за судьбой нового Порше или музыкальной системы.
Джаред раздаривал бы роли направо и налево, будь его воля. Так он сумел бы привести всех своих друзей в мир, где пока находятся только они вдвоем.

*
Они сидят на диване в большой гостиной Джареда и смотрят, как Дин Винчестер роет очередную могилу. Джаред переводит взгляд с Дина на Дженсена.
- Ты знаешь, это почти как одна из реинкарнаций, - говорит он.
Дженсен улыбается.
- Я предпочитаю думать, что это одна из многих моих личностей, мы очень мило находим общий язык.
Джаред смеется, морща нос и закрывая глаза, так, что у него подрагивают плечи.
- Твоя личность совершенно не считается с моей личностью, - наконец говорит он.
- Это, Джаред, зовется родственниками.

*
Они целуются под звуки выстрелов на экране, когда Сэм и Дин ловят какого-то монстра какой-то серии. Целуются в мире, в котором не существует никого, кроме них, в мире, который не существует. Творят историю и персонажей, соприкасаясь губами, потому что они – единственные, кто может это сделать.
Потому что съемочная площадка для них – вселенная за пределами их мира.
Потому что съемочная площадка для них – это их вселенная.